9- Основную массу населения древнерусского государства составляли крестьяне-общинники (смерды), значительная часть которых еще не была закабалена отдельными феодалами и лишь платила дань князю. Но множество смердов уже попали в непосредственную зависимость от феодалов. Дань, взимавшаяся со смердов, уже превратилась в феодальную ренту, которую они платили феодалу (князю, боярину, монастырю). Как зависимые люди смерды рассматривались «Русской Правдой» в качестве сословно-неравноправных.
Так, жизнь смерда охранялась не двойной, как феодалов, а обычной вирой — «аже кто убиет княжа мужа в разбои...то 80 гривен, паки ли людин, то 40 гривен» (ст. 3 Троицкого списка «Русской Правды»). Поясняя эту статью, академик М. Н. Тихомиров пишет: «Классовый характер этой статьи ясен из противоположения княжего мужа «людину», то есть горожанину или крестьянину (смерду)—простолюдину» (1).
В научной литературе долгое время ведется спор: охранялась ли жизнь смерда обычной 40-гривенной вирой
или же за убийство его, как и за убийство холопа, платился урок (возмещение убытков) в размере 5 гривен. Основываясь на написании статьи Академического списка «Русской Правды», (АвсмердЪ ивъхо[ло]пЪ) (1), многие исследователи (в том числе Б. Д. Греков и С. В. Юшков), переписав слитной текст Правды в таком виде — А в смерде и в хо (ло) пе — пришли к заключению, что за убийство смерда, равно как и холопа, вира не взималась, а взыскивалось лишь вознаграждение за истребление собственности. Это предположение, однако, вряд ли является правильным. В древней Руси не утвердилась рабовладельческая формация. При значительном развитии рабства оно не сделалось основой экономики. Главная линия развития шла через закабаление свободных общинников. Часть их выбивалась из колеи, порывала с общиной и делалась зависимой от крупных землевладельцев при посредстве ссуды (купы). Но и закабаленные господами смерды (закупы) не утратили еще во время «Русской Правды» гражданской правоспособности.
Господин имел над ними лишь дисциплинарную власть (мог бить его «про дело»). В случае имущественных споров или каких-либо обид со стороны хозяина закуп мог искать правосудия у князя. Права закупа защищались наравне с правами свободных («якоже в свободней платежь, такоже и в закупе»). Следовательно, даже закабаленный смерд подлежал княжеской, государственной, а не вотчинной юрисдикции. Что же касается остальных общинников, зависимость которых устанавливалась путем превращения дани в феодальную ренту, то «Русская Правда» рисует их в качестве людей, отвечающих за свои проступки перед общим судом, имеющих свое хозяйство, могущих передать его по наследству своим сыновьям.
За насилие («муку») над смердом был установлен штраф в 3 гривны (что было бы нелепо, если бы жизнь смерда не охранялась вирой, а в случае убийства взималось только вознаграждение князю за истребление чужой собственности).
Исследователи, полагающие, что зависимые смерды уже во времена Ярослава были приравнены по цене к холопам (5 гривен за каждого), не учитывают, что про-
цесс закрепощения сопровождался ожесточенной классовой борьбой прежде свободных и независимых смердов-общинников, что понадобилось много столетий, монголо-татарское нашествие, бесконечные феодальные войны, разорявшие крестьян, прежде чем феодалам удалось поставить крестьянина, по выражению Герцена, вне закона. Как отметил Ф. Энгельс, должно было пройти много времени, прежде чем раньше юридически равноправные со своим вотчинником при всей экономической зависимости от него «свободные крестьяне» и в правовом отношении стали его подданными (1).
Что же касается до текста «авсмердъ ивъхо(ло)пъ», то он встречается только в трех списках Правды, в подавляющем большинстве эта фраза читается «а за смердьи (или смердии) холоп 5 гривен».
Кроме того, как убедительно доказал знаток древнерусского языка академик С. П. Обнорский, такое встречающееся в трех списках разночтение, учитывая новгородскую замену «и» на «ъ», дает после устранения повторительного «в» единое чтение «а в смердии холопе» (2).
Недоуменный вопрос: неужели среди смердов-крестьян были рабовладельцы (что, как справедливо указывает академик Греков, могло быть редким явлением) снимается, если учесть, что «Русская Правда» слово «смерд» употребляет не только в узком (крестьянин), но и в широком (все остальное население, кроме князей, бояр и других привилегированных феодалов) смысле.
Академик М. Н. Тихомиров полагает, что слово «смердии» в разбираемом тексте Правды означает «пашенный». «Вернее думать, — пишет он, — что смердьими холопами назывались княжеские холопы, исполнявшие земледельческие работы, подобно смердам» (3). Таким образом, «Русская Правда» еще фиксирует правоспособность смерда и не дает основания для антиисторического вывода о том, что зависимые смерды были приравнены к рабам, и убийство их рассматривалось как истребление чужой собственности. Вместе с тем Правда отчетливо подчеркивает сословную неравноправность смерда (за убийство его взималась не двойная, а одинарная вира; насилие над ним каралось пеней в 4 раза меньшей, чем насилие над огнищанином; он не имел права передать, подобно боярину или дружиннику, свое наследство дочери). Эта сословная неравноправность, как указывал В. И. Ленин, была одной из форм внеэкономического принуждения.
Усилившийся феодал-вотчинник, опираясь на свою военную мощь, повел наступление на окружавшие его сельские общины и, пользуясь их разобщенностью, бедствиями, военными погромами, начал подчинять себе свободных общинников. Беженцы и погорельцы селились на землях феодалов, получали ссуды, облагаясь в пользу своих господ всевозможными повинностями. В поисках защиты от набегов иноземцев и соседних феодалов под покровительство князей и бояр отдавались и «благополучные» общины. В результате постепенно дань превратилась в феодальную ренту, а вотчинники в государей над населением окрестных областей, в собственников всех земель, в том числе и обрабатываемых смердами. В связи с подчинением основных масс смердов-общинников решающее значение приобретает рента продуктами: феодал не ломал мелкого крестьянского производства, а, объявляя себя верховным собственником земли и государем (сеньором), облагал крестьян оброком и другими повинностями в свою пользу.
Среди феодальнозависимых крестьян особое место занимали закупы. Это были смерды, утратившие хозяйственную самостоятельность, потерявшие возможность без чужой поддержки вести собственное хозяйство и закабаленные феодалом путем выдачи ссуды («купы»). Вплоть до полного возврата ссуды закуп был обязан работать в хозяйстве заимодавца-феодала, давшего «купу», хотя, очевидно, отпускался для работы на себя, а по соглашению с феодалом — и на сторону для того, чтобы добыть средства на возврат «купы».
Закуп не был еще превращен в крепостного. Побои его (без его вины) карались так же, как и побои свободного. «Русская Правда» признавала за закупом право обращаться к судьям с жалобой на обиды от своего хозяина, суд был обязан «дати ему правду». Если господин посягал на выданную закупу ссуду, на его собственное имущество и хозяйство или брал лишнее при возврате купы, тo помимо возмещения убытков он должен был платить штраф.
Продажа закупа в холопы освобождала его от платежа купы, и он превращался в свободного. Господин же подвергался штрафу в 12 гривен кун (при стоимости коня в 2—3 гривны кун).
Вместе с тем, в случае совершения кражи или побега закуп превращался в холопа. Господин имел право наносить ему побои «про дело».
Таково было правовое положение закупа по «Русской Правде». На практике попавший в долговую кабалу к феодалу закуп, работая в хозяйстве своего господина, вместо платы процентов по займу имел мало возможности вырваться из кабалы. Формой эксплуатации закупа была отработочная рента. Добиться правосудия у феодалов ему было фактически невозможно.
Среди зависимых крестьян большую группу составляли посаженные на землю холопы. Правовое положение этой группы населения было такое же, как и других холопов, но входившие в нее люди имели хозяйственную самостоятельность и подвергались феодальной эксплуатации (отработочная и продуктовая рента).
Холопы (рабы) были совершенно бесправной частью населения. Господа могли продавать, наносить побои и даже безнаказанно убивать своих холопов. За убийство чужого холопа взимался «урок» — возмещение его стоимости господину — и «продажа» (штраф) за самовольное истребление чужой собственности. (Эти взыскания накладывались только в том случае, если чужой холоп был «убиен без вины» с его стороны.) Источниками холопства были плен, продажа себя в рабство, женитьба на рабыне без предварительного договора, оговаривающего свободу вступающего в брак, поступление в услужение также без особого договора. В холопов превращали закупов, совершивших кражу или пытавшихся убежать от господина. Рабом становился и злостный неплательщик долга. Холоп не имел собственности. Он сам был собственностью господина. Раб не имел права заключать от своего имени сделки. Если он обманным лутем вступал в какую-либо сделку, то имущественную ответственность нес его господин. При отказе господина отвечать за сделки своего холопа последний переходил в собственность пострадавшего. Если посторонний человек вступал в гражданскоправовые отношения с холопом, зная, что он холоп, то закон отказывал такому человеку в защите. Холоп не подвергался ответственности за преступления. В случае кражи, совершенной им, господин его платил двойное возмещение похищенного. «Русская Правда» предусматривает казус, когда холоп нанесет побои свободному человеку. В этом случае пострадавший мог убить холопа «в пса место», как собаку. Если же раб успевал укрыться в хоромах своего господина, то последний мог не выдать его на расправу, а заплатить 12 гривен «продажи».
Всякий, давший «беглому» челядину хлеба или указавший ему путь, должен был заплатить стоимость рядового холопа (5 гривен). За поимку беглого холопа выдавалось вознаграждение в одну гривну. Если поймавший холопа потом упускал его, то должен был уплатить его стоимость за вычетом гривны, полагающейся ему за поимку. В случае обнаружения беглого челядина в городе посадник по требованию его хозяина должен был дать вооруженную стражу (отроков), которая обязана была схватить и связать беглеца.
Так «Русская Правда» охраняла интересы холоповладельцев, феодальной верхушки общества, широко использовавших наряду с эксплуатацией феодальнозависимых крестьян труд холопов.
Закабаление экономически несостоятельных смердов, превращение свободных прежде общинников в феодальнозависимых, обязанных нести повинности в пользу боярина, выколачивание разорительных процентов с низов городского населения проходили в условиях ожесточенного сопротивления масс, непрерывной классовой борьбы их со своими угнетателями. Летопись говорит о восстаниях киевлян в 1068 и 1113 гг., о восстании ростовских и новгородских смердов в 70-х годах XI в. Это заставляло феодалов иногда идти на отдельные уступки, прокламировать защиту и покровительство закрепощенному населению. Такие уступки нашли свое выражение, в частности, в разрешении убивать «в пса место» княжеских слуг, застигнутых на месте преступления при попытке увода коней или рогатого скота у населения, в установлении максимальных размеров процентов взимаемых ростовщиками, в провозглашении права закупа искать защиты от обид его господина в княжеском суде и т. д.